На беларускай мове:
«Дай ім магчымасць расстрэльваць – яны будуць расстрэльваць»: тэрор 30-х і рэпрэсіі ў Беларусі маюць шмат падабенстваў
Писатель Саша Филипенко дал интервью журналистке Ирине Шихман. Большой разговор о его новом романе «Кремулятор» повествующем о Петре Нестеренко, через судьбу которого писатель показал, что представлял собой СССР в 20-30-х, и какие параллели того времени есть в современной Беларуси (и не только Беларуси).
Петр Нестеренко / Мемориал
Кто же такой Нестеренко? Это реальный человек, который возглавлял первый московский крематорий на Донском кладбище с 1927 года. По ночам в этом крематории сжигали «врагов народа», а кремулятор дотирал остатки костей в пыль.
В начале 1917-20-х Нестеренко боролся против большевиков, эмигрировал, жил в Сербии, Франции, но потом захотел вернуться. Был завербован, передавал советам данные о жизни уехавших из СССР, а после возвращения подчищал остатки преступлений советского режима.
И показательно то, что несмотря на лояльность и выполнение, в прямом смысле, грязной работы для советов, судьба Нестеренко закончилась так же как и тех, чьи тела он сжигал по ночам. Петр Нестеренко был расстрелян в 1942 году. Приводим ряд фрагментов и цитат Филипенко в интервью без изменений.
«Люди возвращаются и думают, что их «пронесёт»
«Я вижу огромное количество людей, которые не справляются и возвращаются. Мы видим по примерам Беларуси, что люди возвращаются, их задерживают. Они не справляются с тоской по родине, не могут начать жить за границей, не справляются и возвращаются».
В СССР тоже некоторые возвращались, кто-то поверив пропаганде, кто-то по глупости, кто-то от усталости. И ровно, как и сейчас, людей задерживали, судили, но дальше не кидали в камеры, а чаще всего просто пускали пулю в затылок.
«Я условно часто хочу вернуться, но понимаю… Я более рациональный человек, я понимаю, что меня просто сразу там примут. Я не могу вернуться, но есть люди, которые не чувствуют этой опасности или им кажется, что их «пронесет», и они возвращаются», — говорит Филипенко.
Из архивных документов известны имена некоторых палачей, точнее, в совке их называли “комендантами”. Среди них выделяется Василий Блохин — чекист, главный палач Москвы, который расстреливал по 300 человек за ночь.
Василий Блохин, чекист, палач, убийца
Он похоронен на том самом Донском кладбище в почётном месте, сразу при входе. На могильной плите весь увешанный орденами, «очередной герой труда». И на его могиле ничего не сказано, что он расстрелял десятки тысяч человек.
По словам Филипенко, показательно, что этот человек в своё время жаловался и предлагал уменьшить порог расстрелов за ночь не потому что не мог расстреливать, а потому что у него пистолет перегревался.
«Это человек, который в олимпиаде палачей, наверное, занимает первое место. Один из самых знаменитых палачей СССР, который мог расстреливать и 300 человек за ночь и 400. И жаловался не на то, что ему приходится расстреливать столько людей, а на то, что у него перегревается пистолет: «Давайте ка мы снизим какой-то лимит расстрелов за ночь, потому что, это не то, что моя рука устаёт, а устаёт техника, не выдерживает», — рассказывает Филипенко.
«Человек, у которого был такой кожаный передник, как у мясника, чтоб не заляпаться. Человек вроде был хорошим семьянином, жил, ну спился, насколько я понимаю».
Есть ли такие персонажи сегодня? Пригожин? Или Балаба? ГУБОПиК.
Да… Ну понятно, что они не могут с ним сравниться, в смысле того, что они не убивают такое количество людей.
Они могли, безусловно, этим заниматься. Например люди, которые в Беларуси в ГУБОПиКе. Это совершенно умалишенные, ну просто животные какие-то, которые тебя будут уничтожать, мучить. Людей отбирают там… это набор садистов.
«Если бы у них была возможность расстреливать сотнями тысяч, они бы расстреливали»
Я однажды разговаривал с милиционером [это было в Москве] и этот человек совершенно искренне в один момент начал мне жаловаться, что очень много бумажек сейчас. Вот в сталинские времена было проще… Он говорит: «Ты, Сань, не представляешь как много мне сейчас нужно бумажной волокиты, вот тогда было — чикнул и всё, нет вопроса». И он стрелял бы, я уверен.
«Дай им возможность расстреливать — они будут расстреливать, дай им возможность построить концентрационный лагерь — они в Беларуси построят концлагерь. Беларусь вообще просто большой концлагерь сейчас», — считает Филипенко.
Это люди с особыми чертами характера? Это люди, которым нет места в будущем
Я думаю, что это люди, которые понимают, что им нет места в будущем, как и Путин, как и Лукашенко — это просто люди, которые, как умирающий вид динозавров, борются за своё выживание сейчас. Они понимают, что в новой стране не нужно такое количество силовиков, они просто не нужны там.
Лукашенко, я в этом твердо убеждён, он никогда не выигрывал выборы какими-то новыми способами. Условно: фальсификации, после выборов мы сажаем всех оппонентов, продаём их Западу на отмену санкций, (мы понимаем, что мы получим санкции), и потом поторгуемся и дальше живём.
Филипенко на интервью у Шихман / А поговорить?
По словам автора, и в 2020 году он [Лукашенко] не сделал ничего нового, но в 2020-м что-то сломалось: «Выросло поколение людей, которое, несмотря на то, что жило в диктатуре, научилось выбирать между «Адидасом» и «Найком», «Колой» и «Пепси», стало, как никогда, свободным. Они много путешествовали, имели шенгенские визы, учились за границей. Было такое свободное общество внутри диктатуры».
«Лукашенко же не будет читать лекции, как Клинтон в университете. У него есть один вариант — отправиться в Гаагу. Это, с одной стороны, страх и я думаю, что в случае Путина — это ещё главный аргумент и то… «потому что ты можешь». Путин начал войну потому что мог. Потому что ему никто не мог ударить по рукам и сказать «ты не можешь развязать войну против Украины». Мне кажется это самый важный аргумент — «потому что я могу».
По словам Филипенко, эти люди сражаются со временем, потому что они хотят развернуть всё в прошлое. Они хотят туда, потому что они понимают там правила игры.
Мы живём в вегетарианские времена, но не забывайте, что с концлагерей и расстрелов уже прошло почти 100 лет
Сравнивая репрессии 30-х и современность автор отмечает, что нужно не забывать, что мы живём в другое время. В 21-м веке должны соблюдаться права человека, ценность человеческой жизни выросла, и на этом фоне происходящее в нашем регионе — это просто дикость.
«Ни в Беларуси, ни в России человеческая жизнь ничего не стоит. Люди продолжают пропадать, людей продолжают убивать. В Беларуси осталась смертная казнь. В Беларуси политических оппонентов Лукашенко перестали убивать не потому, что он стал вегетарианцем. Просто он начал их продавать, обменивать на санкции».
По словам Филипенко, после каждых выборов Лукашенко «открывает такую лавку, он превращает это в рынок», все кого можно посадить — сажает. Беляцкий, Колесникова и это только громкие имена, а сидят тысячи людей.
— А у тебя есть ответ, почему Европа перестала выкупать?
Потому что очень долго объясняли, что нельзя этого делать. По словам писателя, это большая заслуга Офиса Светланы Тихановской, журналистов, всех тех, кто долго объяснял, почему нельзя обменивать политзаключённых на снятие санкций.
«Потому что это бесконечная игра. Как только какого-то выкупают, на его место сажают другого», — говорит Филипенко.
Разговаривая с дипломатами разных стран я прошу, чтобы они ни в коем случае не начинали вести переговоры. Потому что это действительно может помочь людям, но я понимаю и люди, находящиеся в неволе, понимают, что как только этот механизм включится, то он [Лукашенко] доберёт ещё столько людей — сколько ему будет нужно.
В Беларуси репрессии коснулись абсолютно всех, но страх необходимо разорвать
«Нет таких репрессий, как были в Сталинские времена, но репрессии, которые происходят в Беларуси… Там происходят чудовищные вещи. Там по-прежнему, два ареста в день — норма. Людей точно также похищают, забирают. Важно понимать, что эти репрессии коснулись абсолютно всех», — говорит Филипенко.
Писатель привёл в пример чат с его друзьями, который они создали, когда ходили на протесты. В нем было 7 ближайших друзей. Сейчас 6 человек из него покинули страну, прошли через задержания, пытки, уголовные дела.
«Это такой маховик, как и в СССР, он развернулся и они не могут уже… Там сидят эти все менты, там их просто куча в Беларуси, и они выполняли норму, условно 10 000 арестов в июле, а потом вдруг 9 000 и у них спрашивают: “А чего вот не дорабатываете?”, “Ок, сделаем 11 000 в следующем месяце”. Просто если они никого не арестовывают, то зачем они тогда нужны. [… ] Я чётко понимаю, что все мои друзья, оставшиеся в Беларуси сейчас каждый день ждут, что за ними придут. Каждый день. И этот страх необходимо разорвать. Ведь это страх, который передается с молоком матери».
Про бабушку, которая продолжает жить со страхом в 80 лет и деда, который его сдал
«Я когда выходил на протесты у меня был плакат, и когда я выходил из дома бабушки она говорит: «Не иди, пожалуйста, на протесты», Я говорю ей, что если б вы ходили, то мы бы, наверное, сейчас не ходили. И она: «Иди, но хотя бы не с этим плакатом или если с плакатом, то с другим текстом».
«Ей 80 лет, она чего-то добилась в этом государстве, чего-то добилась в Академии Наук и она живёт ежедневно с этим страхом, до сих пор. Я разговариваю с ней по телефону и говорю, у вас там сейчас были аресты в Академии Наук, а она: «Нет-нет, ничего не было. Ничего не знаю, я ничего не слышала». Да, она боится, что её слушают», — рассказывает Филипенко.
В интервью Филепенко также напомнил, что в 2020 году была сделана карта доносов — Чёрная карта оккупантов и пособников режима. На которой показаны тысячи доносов на участников протестов 2020 года. И среди тех, кто стучал, был и его родной дед.
«На меня дед настучал. Я знал, что у меня есть дед, но он потом пропал из моей жизни, он никогда не поздравлял меня с днём рождения, мы не общались. И в 2020 году появился текст, в котором: «ты фашист, предатель, из-за таких, как ты» и был подписан «твой дед». Я думаю, ого, вспомнил. И пропаганда очень подхватила это, там очень часто пишут Филепенко и через запятую от которого отказался дед.
Важно продолжать говорить о Беларуси и вот почему
«У Беларуси не так много голосов в европейской прессе и кажется очень важным продолжать рассказывать. Беларусы были в 2020 году народом, которым все восхищались и говорили «какие вы классные», а когда случилась война, то в один день беларусы стали соагрессорами. Никто не стал разбираться».
И я сейчас давал интервью, там пришёл журналист и сказал: «Как здорово, что у вас в Беларуси всё более-менее нормализовалось». Я говорю: «во класс, расскажете как у нас нормализовалось всё?». Для меня важно говорить про Беларусь потому что на фоне войны, тем более, забыли про Беларусь. Мне швейцарская журналистка сказала: «Как вы можете говорить про Беларусь, когда сейчас идёт война в Украине».
«Но от того, что в организме есть ВИЧ — это не повод не лечить рак. Война в Украине не отменяет того, что в Беларуси сейчас остаются 9 миллионов заложников. И нужно продолжать рассказывать об этом», — сказал Саша Филипенко.
