In English:
Zmitser Dashkevich was sentenced to 1,5 in a penal colony, his wife Nasta – to 3 years of house arrest
На беларускай мове:
Змітру Дашкевічу прысудзілі 1,5 года калоніі, яго жонцы Насце — 3 гады хатняй хіміі
Судья Татьяна Пирожникова признала их виновными по ч. 1 ст. 342 УК РФ (участие в действиях, грубо нарушающих общественный порядок) за участие в акции 23 августа 2020 года.
Змитер Дашкевич находится в заключении с 23 марта. 15 июня Настя родила сына Даниила, это четвертый ребенок в семье, сообщает «Наша Ніва».
Змитер Дашкевич произнес на суде мощную речь:
Семья Дашкевичей. / Фото: из архива Насти и Змитера Дашкевичей.
«Конечно, я понимал, что меня ждет, но то, что я услышал от прокурора, — это за гранью понимания.
Иисус дал нам силу прощать грехи человека или наказывать его. Что за грех, если мать четверых детей, недоношенного ребенка, просят посадить в тюрьму?
Иногда мне интересно, о чем думают эти люди, когда выносят приговоры. Было бы легче, если бы мы могли видеть зверей перед собой. И вот они ходят, улыбаясь. Следователи, которые пишут эти дела, извиняются, улыбаются и приносят конфеты, чтобы закрыть дело.
В прошлом году я стоял, когда ко мне подошла девушка со слезами на глазах. Она говорит: «Я узнала, что ты здесь стоишь, я пришла извиниться». Я не понимал, о чем она говорит. Он говорит: «Мой папа дал тебе 14 суток в 2004 году, помнишь?» И я это очень хорошо запомнил, потому что это был единственный случай, когда мне дали 14 суток. И вот, спустя 17 лет, ко мне подошла дочь судьи и сказала: «Извините».
Вероятно, один из самых острых моментов за эти более чем 20 лет. У меня не было времени спросить ее, но она, должно быть, разговаривала с папой, папа думал об этом все эти годы.
Давая мне 14 суток, он понимал, что совершает преступление. Даже 14 суток, хотя на тот момент я бы не сильно расстроился 14 годам. И вот сейчас полтора года просят для мамы с младенцем на руках.
Семья Дашкевичей. / Фото: из архива Насти и Змитера Дашкевичей.
Что происходит сейчас, понять невозможно. Когда при задержании меня били на глазах у беременной жены и говорили: «Что говорит этот человек? Пусть говорит нормально. Пусть говорит нормально».
Когда нас везли в машине, этот губоповец сказал: «Я вас уничтожу только за то, что вы дети…» Я говорю: «Слушай, что я делаю не так?» Он: «Ну, ты пишешь письма, мы письма нашли, приобщили к уголовному делу».
Нашли письма, которые наши дети писали Марии Колесниковой — «Машенька, мы за тебя молимся, мы тебя любим». Это преступление — дети пишут письма политзаключенным.
Когда меня арестовывали на Окрестина по уголовному делу, в милиции тоже смеялись: «Твоя жена будет рожать в тюрьме».
Я думал, что это был самый страшный день в моей жизни, но сегодня, наверное, еще страшнее.
Настечка, прости, что втянула тебя в это. Я никогда не мог представить, что такое может случиться с нами. Я всё думал, что несу этот крест, но не мог подумать в страшном сне, что возложу этот крест на тебя. Прости, что я так мало думаю о тебе.
Люблю тебя и молюсь за тебя и за детей наших, за недоношенного нашего Даниилчика (плачет). Ты святая женщина. Я не знаю таких. Прости меня за то, что подвел тебя.
Семья Дашкевичей. / Фото: из архива Насти и Змитера Дашкевичей.
Я не понимаю, что происходит. Люди с высшим юридическим образованием считают преступником того, кто выступает против насилия, а не того, кто совершает насилие. Они считают преступником того, кто хочет правды, а не того, кто говорит: «Иногда не до законов».
Я надеюсь на Божью волю, хотя я и не понимаю, что происходит, скажем так.
Нет сомнения, что такая система может существовать. Я просто хочу, чтобы вы, судьи, прокуроры, задумались о своей душе. Я всегда говорю на судах (хотя это бессмысленно): Иисус Христос говорит — что дашь за душу твою, когда придет день праведного суда?
Что дашь за душу свою, если суд истинен? Вы назвали себя судьей. Бог называет себя судом. Имя Бога — судья. А я отвечаю: пришел судья и честно судил меня за то, что 23-го я выходил с детьми и раздавал брошюры «Молитва за Беларусь» и Библии.
В день настоящего суда вы ничего не дадите за свою душу. И не дай Бог, чтобы ваши дети в 17 лет или 17 месяцев или вы сами пришли и сказали: «Прости».
И, видит Бог, никому из вас я зла не желаю. Единственное, чтобы вы немножко задумались, что делаете, есть ли что-то, что вы бы не сделали, когда вам прикажут, есть ли для вас какие-то границы».
