In English:
Opinion. Andrei Yeliseev on the BSSR-2, «Union Programs» and the erosion of Belarusian sovereignty
На беларускай мове:
Меркаванне. Андрэй Елісееў пра БССР-2, «Саюзныя праграмы» і эрозію суверэнітэту Беларусі
Политолог и журналист-расследователь Андрей Елисеев написал большую статью о БССР-2, «Союзных программах» и эрозии суверенитета Беларуси. Приводим его слова без изменений.
Одобрение Минском и Москвой «союзных программ» воплощает тот самый негативный сценарий, который зависал над Беларусью в течение последних трех лет, со времени печально известного «ультиматума Медведева». Представ перед дилеммой быть свергнутым волной народного гнева либо поступиться значимым куском национального суверенитета во имя своего политического выживания, Лукашенко предсказуемо выбирает второе.
Кремль не менее предсказуемо использует ситуацию, чтобы диктовать дальнейшую дозированную поддержку и обеспечивать превращение Беларуси в БССР-2. Нет ни «зеленых человечков» ни прочих явных поползновений на территориальную целостность страны — есть методичное поглощение самостоятельности Беларуси во внутренних и международных делах с подачи мало популярного правителя и его кремлевских партнеров.
На фоне беспрецедентно низкого рейтинга и массовости протестов, для получения необходимой дозы российской политической и финансовой поддержки, Лукашенко за прошедший год пришлось пойти на сдачу суверенитета сразу в нескольких сферах.
Во-первых, в информационной — с сентября 2020 года все значимые посылы государственных СМИ находятся в системе кремлевской пропаганды. Большинство комментаторов белорусских событий на госТВ — это уже даже не местные говорящие головы, а пропагандисты российского и украинского происхождения, которые до этого годами пугали постсоветскую аудиторию «бандеровцами». В прошлом году они резко стали «специалистами» по Беларуси и переключились на дискредитацию «змагаров».
Во-вторых, Беларусь с прошлого года ускоренно лишилась остатков самостоятельности во внешней политике и оборонной сфере. Высшие государственные чины даже предложили вычеркнуть из конституции формулировки о стремлении к нейтралитету. Ключевыми внешнеполитическими партнерами страны, кроме России, остались Китай, центральноазиатские государства и страны Персидского залива.
В-третьих, через одобрение «союзных программ» Беларусь планируют радикально перевести на российские правовые и институциональные нормы практически во всех сферах (об этом ниже). Сами программы настолько выгодны стране и белорусскому народу, что белорусские власти до сих пор не решаются их опубликовать и представить на суд общественности.
Наконец, даже социально-экономическая область — лишь часть картины. Параллельно довольно ускоренными темпами Беларусь «интегрируют» с Россией в образовательной (вплоть до планов создания «общих» учебников истории) и культурной сферах. Вспомним, как по итогам одной из встреч с Путиным в 2019 году Лукашенко набросился на дорожный знак «Выконвайце хуткасны рэжым» и дал указание перевести его на русский. Теперь речь уже про уничтожение пробелорусских культурных организаций, вплоть до ликвидации Общества белорусского языка (Таварыства беларускай мовы).
Контуры БССР-2 за бюрократическими формулировками
Краткие формулировки содержания «союзных программ» (по скромному абзацу на каждую) ретушируют всю массивность договоренностей, под которые Лукашенко подписывает Беларусь. Судя по более ранним официальным комментариям на эту тему, за каждым из абзацев в реальности кроются обширные документы, которые с разной степенью детальности обозначают перечни законов, которые должны быть приведены в «союзное» соответствие, а также крайние сроки исполнения.
Учитывая большую степень экономической зависимости Беларуси и то, что ее экономика составляет всего около 3% от размеров российской, на практике, за исключением редких показушных примеров «равноправия», речь будет идти о масштабном переходе Беларуси на российские правовые нормы практически во всех сферах, с мощнейшей институциональной привязкой Беларуси к России.
Грубо говоря, в тех сферах, где говорится про «унификацию» права, имеется в виду переписывание белорусских законов под российские буквально под копирку, а там где про «гармонизацию» — о максимально возможном их приведении к единому знаменателю, преимущественно исходя из потребностей и пожеланий российской стороны.
Как еще в конце 2020 года сообщал предыдущий российский посол Дмитрий Мезенцев, интеграционные договоренности будут означать «издание, дополнение, осовременивание более 700 нормативно-правовых актов».
При таком сценарии со временем штат белорусских министерств и ведомств будет подлежать резкому сокращению: для отслеживания российских законодательных новшеств потребуется меньше человеческих ресурсов, чем для самостоятельной оценки ситуации, создания собственных сводов правил и стандартов, параметров и сроков реформирования той или иной отрасли. Собственно, в этом — самостоятельном определении правил и путей развития различных сфер — и состоит суть национального суверенитета.
Сравнение «союзной» интеграции с практикой Евросоюза неуместно, поскольку экономика Германии как крупнейшей экономики объединения, составляет около 22% экономической мощи ЕС. Белорусско-российскую «союзную» интеграцию в таком случае правильнее сравнивать не с процессами в ЕС, а с гипотетической интеграцией Германии и Люксембурга один на один.
В качестве отдаленной исторической аналогии этому радикальному правовому транзиту Беларуси можно привести переход белорусских земель на Свод законов Российской империи после отмены действия Статута ВКЛ в 1840 году. В качестве ближайшей аналогии — модель БССР, когда Минск сохраняет лишь номинальный суверенитет, а на практике по важнейшим внутренним и международным делам действует с позволения Москвы.
Отчетность перед Кремлем
Вся переговорная история по новому интеграционному пакту подтверждает крайнюю степень отрешенности власть имущих от белорусского общества. Белорусские власти не только не информировали общественность о содержании переговоров, но даже не считали нужным уведомлять о их важнейших вехах.
Напомним, что белорусские власти изначально утаивали так называемую 31-ю «дорожную карту» про политический компонент интеграции. Более того, они даже публично отрицали ее существование. В итоге о предложениях по единой валюте и наднациональных органах в конце 2019 года на столе переговоров белорусы узнали из сообщения Дмитрия Медведева. И хотя от этого документа Лукашенко на данный момент по-видимому отбился, и Путин и его пресс-секретарь дали абсолютно четко понять, что и политический компонент интеграции не снят с повестки навсегда, а откладывается на ближайшую перспективу.
Далее, о скором одобрении «союзных программ» в конце августа 2021 года белорусам также довелось узнать не напрямую, а из российских СМИ. Те донесли анонс посла Беларуси в России Владимира Семашко, который уведомил о грядущем событии российского губернатора и депутата, но не белорусскую общественность или хотя бы белорусских парламентариев.
Наконец, кратким описанием содержания 28 «союзных программ» в сентябре поделилось российское правительство, а не белорусские госорганы . То есть белорусские власти ведут секретные согласования и считают необходимым отчитываются не перед белорусским народом, а исключительно перед российскими коллегами.
Долгая интеграционная сага и цена суверенитета
И прежде накануне президентских выборов или вскоре после них Лукашенко подписывал очередной пакет документов о все более глубокой интеграции с России. Эти интеграционные сделки, предполагающие сдачу все новых кусков белорусского суверенитета в различных сферах, продаются за гарантии дальнейшей политической и финансовой поддержки Кремля, особенно в сфере энергетики.
В преддверии выборов 2015 года Лукашенко продал участие Беларуси в Евразийском экономическом союзе (ЕАЭС) за более выгодные нефтяные соглашения. В результате двухэтапного торга (за подписание Договора о ЕАЭС и его ратификацию) Лукашенко выторговал сохранение полного объема вывозных таможенных пошлин на нефтепродукты, произведенные из российской нефти.
Ранее, на фоне выборов 2010 года, Лукашенко обменял вовлечение Беларуси в Евразийское экономическое пространство (ЕЭП) на соглашение о беспошлинных поставках российской нефти. Оно было подписано буквально за 10 дней до выборов, а в течение 10 дней после них и жестокого разгона демонстрации протеста все 17 соглашений по ЕЭП вступили в силу. «Даже если б мне пришлось сдаться, как они говорят, за 4 млрд в год. Я готов… 4 млрд – это деньги для нашего государства и для нашего народа», – заявил тогда по поводу соглашения Лукашенко.
То есть сам по себе ныне происходящий большой торг Лукашенко и Кремля не есть чем-то новым — подобные взаимоотношения длятся уже не одно десятилетие. Качественное отличие состоит в том, что на кону теперь — все более непомерный кусок национального суверенитета, который призван привязать Беларусь к восточному соседу по рукам и ногам даже после ухода Лукашенко. Как выразился Дмитрий Медведев в 2019 году, работа по большому интеграционному проекту может считаться законченной только тогда, «когда мы изменим, причем необратимым образом, наши законодательства».
Похоже, что модель БССР-2 Лукашенко на этот раз намерен обменять не только на финансовые выгоды от нефтяных и газовых договоренностей, но и на признание Кремлем новой конституции, которая призвана обеспечить его дальнейшее правление, а вероятно и последующий династический транзит власти. В свете весьма малой поддержки Лукашенко в белорусском обществе и значимого эффекта западных санкций, этот сценарий все еще не является предрешенным, однако его вероятность в последние месяцы значительно возросла и, в случае неизменной политической и финансовой поддержки Кремля, продолжит являть критическую угрозу белорусскому суверенитету.
